Николай Некрасов Еду ли ночыо по улице темной - Nikojaj Nyekraszov Ha éji sötét utakon...

Николай  Некрасов – Nyikolaj Nyekraszov

[December 10 (November 28 o.s.) 1821 – Január 8 1878 (December 28 1877 o.s.)]

Еду ли ночыо по улице темной

Еду ли ночью по улице темной,

Бури заслушаюсь в пасмурный день

Друг беззащитный, больной и бездомный,

Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!

Сердце сожмется мучительной думой.

С детства судьба невзлюбила тебя:

Беден и зол был отец твой угрюмый,

Замуж пошла ты - другого любя.

Муж тебе выпал недобрый на долю:

С бешеным нравом, с тяжелой рукой;

Не покорилась - ушла ты на волю,

Да не на радость сошлась и со мной...

Помнишь ли день, как, больной и голодный,

Я унывал, выбивался из сил?

В комнате нашей, пустой и холодной,

Пар от дыханья волнами ходил.

Помнишь ли труб заунывные звуки,

Брызги дождя, полусвет, полутьму?

Плакал твой сын, и холодные руки

Ты согревала дыханьем ему.

Он не смолкал - и пронзительно звонок

Был его крик... Становилось темней;

Вдоволь поплакал и умер ребенок...

Бедная! слез безрассудных не лей!

С горя да с голоду завтра мы оба

Так же глубоко и сладко заснем;

Купит хозяин, с проклятьем, три гроба -

Вместе свезут и положат рядком...

В разных углах мы сидели угрюмо.

Помню, была ты бледна и слаба,

Зрела в тебе сокровенная дума,

В сердце твоем совершалась борьба.

Я задремал. Ты ушла молчаливо,

Принарядившись, как будто к венцу,

И через час принесла торопливо

Гробик ребенку и ужин отцу.

Голод мучительный мы утолили,

В комнате темной зажгли огонек,

Сына одели и в гроб положили...

Случай нас выручил? Бог ли помог?

Ты не спешила печальным признаньем,

   Я ничего не спросил,

Только мы оба глядели с рыданьем,

Только угрюм и озлоблен я был...

Где ты теперь? С нищетой горемычной

Злая тебя сокрушила борьба?

Или пошла ты дорогой обычной

И роковая свершится судьба?

Кто ж защитит тебя? Все без изъятья

Именем страшным тебя назовут,

Только во мне шевельнутся проклятья

   И бесполезно замрут!..

Ha éji sötét utakon…

Ha éji sötét utakon haladok,

Ha viharral bőg a sivár nap,

Fölvillan előttem alélt alakod,

Otthontalan és beteg árnyad!

A bánat, a kín csap a szívemen át,

Rég üldöz téged az élet:

Izgága szegény volt morcos apád,

Szerettél, - mást, nem a férjed.

Mert durva, nehéz kezű volt ez a férj,

Őt adta a balga szerencse.

Nem bírtad el, édes, hogy vele élj -

S nem volt öröm élni velem se.

 

Emlékszel a napra, mikor betegen

Erőtlenül, éhesen ültem?

Fagyos lehelet lengett odabenn

Az üres kamarába körültem.

Bús gyárduda szólt, fény árnyba hajolt,

Kint ólmos esőcske szemergett,

Felsírt a fiad, s langy sóhajodat

Dermedt tenyerébe lehelted.

Csak sírt, zokogott... s a szívünk remegett,

S az este lehullt a világra. -

Kisírta magát s meghalt a gyerek...

Ne sirasd, te szegényke, hiába.

Csak holnapig élünk mi is, ne búsulj,

Az éhség s a bánat elaltat;

Három koporsót vesz a háziúr,

Kivitet s dühösen bekapartat...

 

Ültünk a sarokban, én itt, te meg ott,

Halovány volt s keskeny az arcod,

S kicsírázott titkos gondolatod,

Vívtad lelkedben a harcot.

Elszunnyadtam... S te kicsípve magad,

Mint lagziba, - úgy kilibegtél,

S kapott koporsót csöppnyi fiad,

S vacsorát is az apja ez estén.

Elvertük az éhünk, felgyúlt a sötét

Szoba-mélyen a fény, színe szétfolyt,

Ravatalra helyeztük halott kicsikénk...

Ki segített így meg? az Ég volt?

Nem nyílt meg az ajkad, vallani,

És én se szóltam,

Csak folytak a fájdalom könnyei,

Csak komor és keserű voltam...

 

Most merre lehetsz? Hova vitt a nyomor,

Megtört-e a harc, ez az élet?

Vagy, jaj, a szokott utakra sodor?

S betelik a vad, kusza végzet?

Ki védne, ki óvna? A csúfnevedet

Vihogja világod, e durva,

De bennem az átkok lángja libeg,

Meg-meglobog és kihal újra.

  

Fordította: Kardos László